Арест
Дневник не писал несколько дней, не было возможности.
Сначала к нам в бригаду пришли новые ребята — Валентин, Воробей и Макс. Однажды мы поехали на разборку с конкурентами, и там все началось. Мы были у входа в кафе.
— Всем стоять! Милиция! — раздались крики. На нас летел милицейский «газик» с синим проблесковым маячком. Через минуту мы с Воробьем были схвачены милиционерами. Ребята же, выскочив из кафе через черный ход, скрылись.
На асфальте осталось три трупа — Макс, его напарник и Шест…
Меня и Воробья отвезли в отделение милиции.
Допрос начался с избиения. Нас развели по отдельным кабинетам, и меня почти сразу потащили в «пресс-хату». Там меня подвесили к потолку на резиновом жгуте за руки и стали бить. В основном били по ногам.
Все это делали оперативники. Потом появился следователь. Он пытался снимать показания — признавайтесь, кто и что. Но я стоял на своем: ничего не знаю. Затем снова появлялись оперативники, и все начиналось сначала…
Четыре милиционера, жестокое избиение. Следователь, допрос.
— Ну что? Готовы давать показания? Кто такой этот длинный парень по кличке Шест? И как найти Костю, Толика?
Теперь мне стало ясно, что Воробьев раскололся, иначе откуда бы милиционеры знали кличку Шест, Костю и Толика?
Почти под утро меня бросили в холодную одиночку. Я лежал там на полу, безо всякого матраса. Бока болели. Наутро снова подняли, завели в какой-то кабинет. Там сидел весь побитый Воробьев. Он трясся от страха. Когда нас оставили одних, то Воробей, плача от обиды, сказал мне:
— Ты знаешь, что они со мной делали? Они меня так жестоко били! Я не могу больше это выдерживать!
Но я поднес палец к губам, показывая, что не нужно ничего говорить, что нас специально оставили вдвоем, чтобы подслушивать разговоры. У меня не было никакого сомнения, что нас записывают на видео или прослушивают. Видно было, что Воробьев сломался. Кто такой Воробьев? Он же коммерсант, он не боец.
Наконец дверь в кабинет открылась, и появились два оперативника.
— Ну что, ребята, не будете говорить правду про вашу бригаду, где она находится, как нам ее задержать?
Я сразу покачал головой.
— Я никого не знаю, первый раз о бригаде слышу.
— А ты? — обратились оперативники к Воробьеву. — Ты будешь говорить?
Тот, посмотрев на меня, тоже покачал головой.
— Ну, как хотите. Вы сами это выбрали. В общем, так, ребята, вы сами себе приговор подписали!
— Вы не смеете нас задерживать! — заговорил я. — Мы же ничего не делали! Мы только были свидетелями! Мы хотели зайти в кафе, тут навстречу выходит человек, тот самый, которого потом убили, как вы говорили, Макс…
— Ладно, посиди в камере, подумай…
Допрос
Я сел на стул напротив человека в гражданском. Он заполнял какие-то бланки. Вверху я увидел заголовок «Протокол допроса».
— Я следователь, капитан Левашов, из следственного отдела ГУВД, — представился молодой человек. — А это Михаил Уваров, оперативник из уголовного розыска, — показал он на своего товарища.
— За что меня задержали? — спросил я.
— Вас задержали, и вы обвиняетесь в незаконном хранении оружия, которое было найдено в машине.
— Ну и что из этого? — сказал я.
— Так, давайте все по порядку, — оборвал капитан. — Сейчас мы вас допросим, и вы будете отвечать на те вопросы, которые я буду вам задавать.
Дальше все пошло по отработанному плану: фамилия, имя, отчество, год рождения, место жительства, профессия и так далее. Все это вносилось в протокол. Наконец следователь подошел к самому главному:
— Как вы можете объяснить тот факт, что оружие оказалось в машине?
Я рассказал свою версию, что я подвозил пассажира.
— Ничего противозаконного в этом нет, — подчеркнул я. — Я купил машину на авторынке, но что в багажнике было оружие, я не знал. Полагаю, что моих отпечатков на пистолете нет. Так что у вас нет никаких оснований меня задерживать.
— Это не совсем так, — сказал капитан, улыбнувшись. — Это по вашей версии у нас нет оснований. А по нашей — стопроцентные основания для задержания есть, так как господин Розов, которого, как вы сказали, подвозили, показал, что это оружие принадлежит именно вам.
Такой поворот событий был неожиданным для меня.
«Неужели они нашли коммерсанта и он показал на меня? — подумал я. — Но это же и в самом деле не мое оружие! Может, они меня на пушку берут?»
Сделав паузу, я сказал:
— Если вы это утверждаете, то сделайте нам очную ставку. Я докажу, что к этому пистолету никакого отношения не имею.
— Очная ставка, конечно, будет, только вы нам не указывайте, когда ее проводить, — сказал следователь. — Теперь насчет дальнейшей вашей судьбы. Сейчас вы часика два посидите в камере отделения милиции, за это время мы получим санкцию прокурора на ваш арест, а потом повезем вас в следственный изолятор. Так что если не хотите признаваться, что это ваше оружие, то вам место на нарах.
— Впрочем, у тебя есть один шанс, — вмешался в разговор Уваров. — Ты даешь показания на своих людей о вымогательстве у Розова денег и иностранных автомашин, и мы тебя тут же выпускаем. Причем никто не узнает, что ты дал показания.
Я отрицательно покачал головой:
— Никаких показаний вы от меня не услышите, я ничего не знаю об этом.
Меня продержали еще день, затем выпустили. Вероятно, прокуратура санкцию не дала.
После задержания и нахождения в ментовке мне дали отпуск. На неделю съездил в Таиланд и неделю провел в своем родном городке.
Задержание
Как-то мы с Вадиком ехали на новую стрелку. За нами уже долгое время следовала черная «Волга».
— Слышь, кажись, за нами «хвост», — сказал Вадик.
— Ерунда, просто совпадение, — ответил я.
Неожиданно из черной «Волги» послышался голос:
— Машина номер… Немедленно остановитесь!
— Все, — сказал Вадик. — Это погоны!
Он включил левый поворотник и медленно подъехал к обочине. Из «Волги» выскочили три человека. Двое держали в руках пистолеты. Я съежился от неожиданности.
— Ты пустой? — быстро спросил меня Вадик.
— Пустой, — ответил я.
— Тогда все в порядке. Держи карманы, будь внимательным — могут что-нибудь подкинуть! — предупредил меня Вадик.
Нас вытащили за шиворот из машины, поставили лицом к капоту так, что руки упирались в капот, а ноги были раздвинуты на ширину плеч. Кто-то меня грубо обыскивал, ощупывая все части тела. То же самое проделывали с Вадиком.
— Ну что, братва, — раздался голос, — на стрелку ехали? А мы вам помешали. Ничего, немного отдохнете от своих дел.
— Слышь, командир, — неожиданно сказал Вадик, — ты нас с кем-то перепутал. Какая стрелка? Какая братва? Да мы коммерсанты!
— Конечно! Вон рожу-то какую себе отъел! Коммерсант фигов! — сказал второй оперативник и резким движением ударил Вадика в челюсть. — Сейчас с тобой поедем к нам, там будем разбираться, какой ты бизнесмен, крутой или нет!
Чья-то сильная рука оторвала меня от капота. Быстрым движением мне заломили руки, на них защелкнулись наручники. Я молчал. Меня посадили в черную «Волгу», Вадика — в его вишневую «БМВ», но за руль сел оперативник. Машины тронулись.
Вскоре машины свернули с Ленинградского проспекта, и дворами мы добрались до какого-то отделения милиции, находящегося в глубине квартала.
Отделение милиции представляло собой двухэтажное кирпичное здание, огороженное с одной стороны забором. Таким образом, оно имело свой внутренний дворик, где стояли милицейские машины, «газики», здесь был и вход в служебное помещение. Со стороны улицы, как я заметил, был вход в паспортный стол.
Вытолкнув меня из машины, оперативник, пристегнувший мои наручники к своей руке, повел меня в отделение милиции. Войдя в небольшой холл, с одной стороны которого находилась дежурная часть и сидели сотрудники милиции, а с противоположной стороны — клетка, так называемый «обезьянник», где уже сидели двое пьяных, какой-то бомж и два лица кавказской национальности, оперативник отстегнул наручники и затолкнул меня в клетку. Куда завели Вадика, я не видел. Он будто исчез.
Я молча подошел к стене. «Интересно — подумал я, — что же означает такое задержание? Почему это произошло? Кто-нибудь следил за нами или специально дали указание всех нас отловить и задержать? Ладно, сейчас все выяснится…»
Действительно, минут через пятнадцать оперативник вернулся, открыл дверь и вывел меня. На сей раз наручники он не надел, а только подтолкнул вперед.
Мы поднялись на второй этаж и пошли по длинному коридору, куда выходило множество дверей. На каждой из них висели таблички: «Оперативники», «Дознаватели», «Следователи…»
